Druitoarea

Прекрасные, неповторимые места!

Все возвращается на круги

свои, дорог сомкнулась цепь.

Опять я впитываю запах

и осязаю на лице

своем дыхание и благость

всех этих мест, земли, лугов.

Ворсистый стебель – подорожник,

чешуйки-щеточки цветков…

Гашу душевное волненье,

но, может быть, там, впереди

восторгов юности, смятений

еще виднеются следы…

Мгновения хмельные детства,

вновь обретаемые мной…

Вот пролетел короткий ветер,

наполнив воздух чистотой…

Край пустыря. И я, как будто,

вдруг просыпаюсь ото сна,

но вся налетом сновидений

еще действительность полна,

и каждый шаг пустынно гулок…

Но прежней радости внемля,

ложбиной, балкой, каждой пядью

мне отзывается земля

и откликается любовью

на радость тихую мою.

За бурьяном с веселым звоном

изворы*чистые поют.

Вода бежит в ручьи по каплям

из родникового кольца…

Растут у стен кусты сирени

и абрикосы у крыльца…

Пустая рощица акаций

осталась слева, позади,

и с высоты открылось море,

зеленоватый цвет воды…

Такая ширь передо мною,

что даже оторопь берет,−

волна под каменной скалою

в Костештском море в берег бьет.

Сбегаю по крутому склону

к глубокой, как живой, воде,

вздох ровный утреннего моря

заполнил берега предел…

Стою растеряна, немея,

увиденным потрясена…

Не передать всего словами…

Такая мощь укрощена!

Под толщей вод укрылся Чугур,

что здесь когда-то протекал…

Души таинственная легкость,

воды пронзительная даль,

вещей простых и грандиозных

смешенье, радостность и грусть

меня заполнили, владели

мной и …текли с водою в Прут…

Все та же старая дорога

домой со школы, напрямик…

Полынь, пустынность улиц, камни

и тени длинные на них,

на переулках и тропинках…

Деревья быстро подросли.

Спокойно дремлет утро, свежесть

его, высокий перелив

и перекличка птиц на ветках

и воздух, пролитый с небес, −

все это было просто счастьем,

спокойным, мирным, было здесь,

во мне, вокруг меня, повсюду,

во всем, чего касался взгляд,

и оставляло бесконечность

в душе и на сердце тепла.

За садом небольшим, на взгорке

дома белеют Друитор,

чуть выше церковь в бликах, скалы

и тлеющий зари костер.

Откуда солнце здесь восходит?

Оно поднялось из-за скал!

И золотистый отблеск неба

в волне Костештской набирал

свой цвет. Проснулись Друиторы.

День начался. Друита. Дом.

Там, за скалою, Ивановка…

Я здесь, и в прошлом, и во всем,

и в ощущении, что годы

остановились для меня…

К земле неведомою силой

я, словно бы, пригвождена.

Мне снится это, или грежу?

Реальности порядок стерт…

Я не могу никак поверить,

что вижу вновь свет здешних зорь,

иду селом и, осмотревшись,

во всех подробностях опять

могу колодец, повороты,

калитку и забор узнать…

От терпких запахов знакомых

зеленых ивовых кустов

сильней в груди забилось сердце…

Родной земли молдавской зов!

С какой-то необыкновенной,

как родниковой, чистотой

он шел со всех сторон и с моря

ко мне Костештского, простой,

как благодатный голос мира

и сердца собственного стук…

Но новый времени, призывный,

мой слух улавливает звук –

ход настоящего. И отзвук

его мне скрашивает путь

по древним Старым-Друиторам,

где скалы небо стерегут.

У кромки глинистой обрыва,

как прежде, ласточки снуют,

над ней − сиреневой оборкой

цветы бессмертника растут.

Пластами красно-желтой глины

расцвечен весь отвесный склон,

и протекает Дуруита внизу,

и берег под уклон.

Над речкой мост, теперь налево…

Рождает внутреннюю день

свою мелодию движенья,

меня захватывая в плен.

Овраг. Иду по переулку.

Там дом стоял в его конце…

Двор… на траве роса густая,

и слезы на моем лице.

Хранит неизъяснимость мыслей

моих и юных чувств порыв,

и мой восторг от красок лета

и звуков детства, от игры

ветров душистых, от просторов,

от шума сада и травы,

хранит неясность ощущений

от первой трепетной любви

здесь все; и часто в предрассветных

непрочных снах являлись мне:

сирень, окно, тропинка, кладка,

айвы цветенье по весне…

Зарубки на сердце, на память

и память сердца, − все зачтя,

сквозь бесконечность расстояний,

разлук огромных, забытья,

являют проблески сознанья

мне в настоящем стены, дом…

Мы сразу сердцем понимаем,

что разум вылепит потом.

Вся соразмерность ощущений

ушла, − лишь детства высь и я,

все отступило за пределы

околиц этого села.

Счастливых, давних и крылатых,

беспечных, вольных дней поток,

он так естественно реален,

как мой приезд в урочный срок.

Росой свои смываю слезы

под тихий бег моих молитв…

Пускай Господь и эту землю

и все вокруг благословит!

Во двор заходят, брызжут в росах

потоки солнечных лучей.

И, на носки не поднимаясь,

я вижу скалы сквозь ветвей

просветы. Рядом сушат сено,

и тут же стая индюков.

Сверкая золотом и чернью,

и пурпуром, слетев легко

с плетня, поет петух довольно,

заливисто о новом дне.

А я шагаю к солнцу, к скалам,

что всей громадою ко мне

все приближаются. Сменялись

здесь без меня рассветы, дни

и ночи, утра и закаты,

текла вода, журчал родник,

и выпадали в травы росы,

и звезды падали с небес…

Где я была?.. На неба просинь

мой взгляд срывается, где срез

скалы открылся, как на вечном,

огромном полотне времен…

Природный храм! Гряда из рифов, −

я к ней тяну свою ладонь.

Да, скалы не сравнить с горами,

но весь их вид ласкает взор

особым юности и детства

теплом и дорог до сих пор.

Подножье скал. К нему тропинка

идет и забирает ввысь,

и я взбираюсь на вершину

гряды. Как воздух здесь лучист,

как камни серые облиты

здесь солнцем! Липкий молочай,

из скал расщелин подо мною

рябинок веточки торчат.

С любовью, жадно насыщаю

свои глаза всем, что меня

здесь окружает – от узоров

малейших трещин на камнях

до бирюзовой выси неба.

Травой тропинка поросла,

метелки в усиках кудрявых.

Купаюсь в щедрости тепла.

Иду легко и ощущаю

необходимость босиком

пройтись, почувствовать шершавость

камней, неровность и излом

тропинки, свежесть росной влаги…

Сверканья солнечного сонм!

И я пьянею от безмерной

и светлой радости во всем.

Какое пиршество из света,

растений, скал и чистоты!

И разговаривает, верно,

сам Бог с небесной высоты

над скалами, крылатым утром,

над Друиторами, со мной.

Все согревается, − деревья

ореховые, мох сырой,

и виноградники, и почва,

и сердце, и моя душа,

небес текущая пустынность…

Слегка умериваю шаг.

Лучи просвечивают слева

на винограднике листву

и гроздья, так прозрачен воздух,

что слышен снизу каждый звук.

На землю льются реки света,

и плавно переходят в день

из утра дали, море, села,

поля и скалы. Сходит тень.

Глубинный дух тысячелетий

исходит из расщелин скал,

меня касается, тревожит,

колышет времени спираль.

Камнями, воздухом преданий

дышу, кладу свою ладонь

на эти камни. День, как будто,

собрал сюда, как на амвон,

всю прелесть и бездонность лета.

И полдень медною струной

уже гудит. Прогреты скалы,

земля и воздух над землей.

И все, к чему ни прикоснешься

сегодня, теплое, − листвы

и запахов упругость, камни

и завитки сухой травы.

Все пахнет летом, летним зноем

и жаркой древностью камней,

и скрипок тысячью выводят

мотив кузнечики своей

звенящей песни, песни детства…

Прозрачных крылышек стрекоз

переливающихся трепет

на мшистых скалах. Все сбылось

сегодня! Я целую травы

и камни этих скал, и мох,

чуть золотистый, изумрудный,

густой и мягкий … Видит Бог,

я в этот день вхожу, как в детстве

входила в дом и на крыльцо.

Насквозь под небом Друиторским

пропахли скалы чабрецом…

Зеленой ящерицы спинка,

потом два крохотных глазка

меня своим пронзают взглядом

и исчезают в складках скал.

Июль,─ соломенное лето,

зной, безмятежность юных лет,

наивных, беззаботных, легких,

и их, как первозданный, свет!

Покой и умиротворенье…

И я осознаю, что вновь

здесь все, − шмели, цветы, колосья

и грусть невысказанных слов,

земля и солнце, воды, скалы,

село, что подо мной лежит,

все ветры, небеса, как прежде,

как в детстве, мне принадлежит.

Мне часто думалось об этих

местах, живя от них вдали,

с какой-то радостностью мыслей

и благодарственных молитв.

Тогда, казалось, навсегда их

я потеряла, и уже

их не увижу больше в жизни…

И провиденья явен жест

в том, что сейчас я вновь внимаю

священной музыке камней

и скал, их тайнам и богатствам,

сокрытым в рифов глубине,

живую чувствую в них силу…

Над ними пронеслись века…

Тортонское былое море.

Кочевьев скифских берега.

Когда-то суша тут и море

боролись, сталкивались льды,

и обнажился скальный гребень…

Вот, край ущелья впереди.

Расколы, выступы, деревья

в неровностях отвесных стен.

И этих берегов едва ли

коснулось время перемен…

Зияет пропастью ущелье,

синеют тени холодком…

Абстрактность живописных трещин

и гроты… Солнце высоко!

Изгибы линий и карнизы…

По дну с журчанием бежит

и убегает Дуруита

за Друиторы, в тень ракит.

В глубоких, как их возраст, древних

пластах песчаника и глин

ее исток берет начало…

Раздолье, взгляд куда ни кинь!

Стою, как на вершине мира,

я над ущельем Друитор,

и голубые ветры лета

несут, покуда видит взор,

мои воспоминанья детства,

где солнце ярче, выше высь,

теплей дожди, синее небо,

и мир у ног твоих и жизнь…

Я возвращаюсь той же тропкой,

мои движения верны,

легко спускаюсь по откосу,

иду подножием. Видны

ступени, вход, ходы пещеры

в глубокой выемке скалы…

Стоянка каменного века

и возрождения земли,

следы начала нашей жизни,

внизу поставлен знак о том…

Отполирован и оплавлен

дождями, солнцем и песком,

туманом, ветрами, дымами

костров высоких, силой вод,

ладонями и человека

и времени высокий свод.

Все стены – в сеточках морщинок.

Поддетый мной за уголок,

частицей памятной осколок

большой скалы в ладони лег.

Он отошел от монолита

легко, блестит кремнистый скол.

Я чую кончиками пальцев

былых морей ушедших соль,

окаменелые частицы

кораллов губчатых его…

Опять иду вдоль скал к ущелью

уже тропинкою другой,

у основания массива.

Вздымаясь, виснут складки стен

гряды, не пряча больше солнца

и не отбрасывая тень

на Друиторы. Дышит вечность

у древних скал. Лежит печать

ее на сжатых плотно толщах

пород… о чем они молчат?..

Земли сокровища и духа

бесценные в себе таят

ходы глубокие расселин,

вершины, что за мной следят…

Скольжу по осыпи к Друите,

на дно ложбины, на ходу

хватаясь за песок и… воздух.

Лечу!.. Захватывает дух

от высоты. Ущелья склоны

торжественно уходят ввысь

и упираются краями

там в небеса. И чья-то кисть

оттенком солнечного цвета,

лучом выводит на камнях,

играя золотом на сером,

магические письмена…

Давно заглядывает солнце

за край ущелья с высоты,

где над расщелиной глубокой

растут у самых круч цветы.

На фоне праздничного неба,

в расколе каменной гряды,

на синеве густой алеют,

как кровь, шиповника плоды.

Стремится по краям разлома

скалы вверх зыбким и живым

ручьем дрожащий теплый воздух

путем исконным, вековым.

Резцом тугим искусный зодчий

здесь кропотливо высекал

творения тысячелетий

в массиве времени и скал.

Стоят величественно скалы,

и… дремлют бабочки внизу,

в ложбине стелется кустарник,

и эхом отдается звук

любой. Завалено камнями

ущелья карстового дно…

И дня язычество витает

над этой древностью седой.

Пульсирует вода в Друите

и перекатывает в ней

песчинки, камешки, травинки,

листочки и… осколки дней

благословленных, не забытых…

Сиянье радужное брызг

прохладой падает на щеки,

на сентябри и… жизни смысл,

на запах новеньких тетрадей

и свежевыкрашенных парт…

Бегут сквозь пальцы струйки, память

уносит вспять к границам карт…

Звенит заливисто веселый

звонок, в цветах весь школьный двор,

вверху индиговое небо

и паутинок с ветром спор…

Там я стою у самой кромки

большой скалы с названьем - жизнь

и, силой юности ведома,

смотрю легко, без страха вниз…

Доносит легкий ветер детства

оттуда наши голоса,

вплетая их в порыв, что гонит

дня нынешнего паруса…

Храните, царственные скалы,

былое, явь и эту новь,

тех первых чувств неукротимость

и настоящую любовь

к земле и ко всему земному…

Уже на запад солнца диск

склонился… Острые трезубцы

колючек желтых колют кисть…

Жара спадает. Возвращают

тепло дневное небесам

земля и волны вод Костештских…

Летит куда-то стрекоза…

Еще горячий летний воздух

у моря влагой напоен.

И хорошо прогретый берег,

и сам крутой прибрежный склон

исходят, словно благодатью,

теплом из толтровых глубин

Земли, как будто бы из сердца…

На месте плавней и быстрин,

лугов и пойм играет ветер

июльский волнами теперь,

и сила жизни в бликах света

на воды падает и твердь.

В своем стремительном движеньи

стозвон карпатских родников

дает свое начало Пруту,

в вершинах гор, из ледников.

На высоте двух тысяч метров

над моря уровнем лежит

исток воды его целебной,

где выше – лишь орел парит.

СЕРАФИМА

Druitoarea в Рышканском районе (Молдавия), описание и карта связанные воедино. Ведь Мы - места на карте мира. Узнайте шире, найдите больше. Находится 67,2 км на запад от Бельцы. Найдите интересные места вокруг, с фотографиями и отзывами. Ознакомьтесь на нашей интерактивной карте с местами вокруг, получите более подробную информацию, узнайте мир лучше.