Отпуск это маленькая жизнь
Отпуск это маленькая жизнь.(О.Митяев так поет про лето)
Отпуск для срочника событие, ввинченное в память на всю жизнь. В списке крылатых фраз он характеризовался как «Десять дней, которые потрясли мир». Не знаю, каков порядок получения отпуска в нынешней армии и флоте, когда служил я, отпуск был по-настоящему наградой и вовсе необязательной за три года флотского бытия. Нужно было в чем-то отличиться или не иметь крупных «залётов» по службе и, как правило, отпуск давали.
Из первой категории отличившихся отпускников мне памятны два случая. Первый был ещё в Учебном отряде подводного плавания (УОПП), где всем зачитали Приказ об объявлении отпуска курсанту роты радиометристов, спасшего маленькую девочку из заболоченного водоёма расположенного между УОПП и бухтой Улисс. Детишки нашли там бревна и старые двери, из которых сотворили подобие плотика и катались по этой огромной луже. Когда плотик перевернулся, на счастье ребенка мимо проходил наш патруль из УОПП и курсант прямо в парадной форме бросился в болото и спас девчонку. Он был из соседней учебной роты и мы небыли знакомы с ним по Отряду, и каково же было удивление узнать, что этим самым курсантом стал мой кореш по БЧ-4 экипажа ПЛ К-163 Сергей Будунов. Получить отпуск на первом году службы, да ещё в период обучения, случай невероятный!
Второй случай был с моим другом Юркой Троицким, однокашником по эшелону из Новосибирска и учебе в одной смене роты радиотелеграфистов УОПП. Командовал учебной сменой инструктор Толик Таран. Роли последнего тут нет никакой, просто вспомнилось, сколько всем доставалось от этого Тарана-тирана, а Юрке особенно. Он был совершенно не военный человек и все тяготы строевой и физической подготовки отражались на нём в виде периодических внеочередных нарядов от Тарана. Но в чем Юрка был силен, так это в политической подготовке. Любые вопросы и задачи съездов, пленумов КПСС он мог изложить лучше всякого преподавателя и это однажды «выстрелило». Но случилось не в УОПП, а на первом году службы на ПЛ К-99 под командованием кап.1 ранга Казенова. В бригаде ПЛ у Дальзавода, где стояли наши лодки в ремонте, работала комиссия из штаба ВМФ в задачи входила и проверка уровня политической подготовки личного состава экипажей. Тут и пробил «звёздный час» Юрки, он так врезал отточенным устным словом на зачетах у проверяющих, что немедленно был представлен к отпуску. Как мы ему завидовали, хотя надо признать, ревность со стороны «годков» ещё не побывавших в отпуске, могла сыграть плохую службу для таких «выскочек».
Другая категория это обычные отпускники, получавшие свои 10 дней после автономок или за другие «успехи в боевой и политической подготовке», и вот тут была своего рода лотерея. Ехали, конечно, добросовестно служившие моряки, но зачастую отпусками поощрялись недавние распиздяи-пролетарии, которые на полгода вдруг становились на путь истинный, не «залетали» по службе (самоволки, пьянки и пр.) и командиры БЧ стремились поддержать тонус своих подчиненных рапортом об отпуске для служивого. Практика показывала, что добившись своего - съездив в отпуск, такие пролетарии снова возвращались в привычное русло до конца службы.
Мне в эту лотерею долго не везло, не смотря на УОПП с отличием, затем успешные экзамены на специалиста 2-го и 1-го класса. Хотя по основной специальности радиотелеграфиста – приём/передача 120 знаков/мин. 1-й класс у меня был сразу по окончанию «учебки». Дальше-больше, на втором году службы меня избрали в комсорги экипажа, что практически автоматом гарантировало отпуск в ближайшее время. Но тут подошла первая автономка после капитального ремонта ПЛ, а перед ней все шесть обязательных флотских задач с учебными стрельбами, предельными погружениями и мерными милями.
Так случилось, что в первую автономку на своей родной лодке я пошел с резервным экипажем другого корабля. Из нашего экипажа отобрали всего 7-8 специалистов от разных БЧ туда, где посчитали нужным укрепить резервный экипаж под командованием кап.2 ранга Воробьева. Мне повезло, поскольку помимо хорошей технической подготовки по основной специальности радиотелеграфиста, лодка при капитальном ремонте была оснащена новейшим составом приемопередающего оборудования, включая «Параван» - буксируемую приемную антенну. У радистов резервного экипажа не было хорошего опыта эксплуатации такого оборудования, а я успел натаскаться за время заводских и ходовых испытаний в Дальзаводе. Учителя были хорошие – лучшие настройщики Дальзавода ходили с экипажем в море на испытания.
После автономки всех отправили в санаторий на 24 дня, а меня обратно в свой экипаж на текущий ремонт корабля. Клянчить себе отпуск, хотя бы вместо отобранного санатория, я не стал и вместе с родным экипажем готовил лодку к очередному походу. Вторая автономка начиналась в середине октября 1973 года и командование дивизии снова решило отправить на К-163 тот же резервный экипаж с К-136, только в этот раз наполовину усиленный нашим экипажем. Второй поход закончился перед самым Новым годом и все повторилось сначала. Моряков резервного экипажа отправляли в санаторий, а наших на текущий ремонт в Дальзавод.
Когда праздновали Новый год в расположении части в п.Ракушка, ко мне подошел командир ПЛ Мурашкин В.В. и спросил, как идет служба? Вот тут я и сорвался! Служить оставалось полгода, все мои кореша одногодки успели побывать в отпусках, а многие даже дважды. Мало кто из призыва на год или полгода ранее моего еще не съездил домой, а я как проклятый - из ремонта в море, с моря в ремонт. При этом по службе ни единого замечания, комсорг экипажа, специалист на расхват, две автономки без санаториев и что…? Мурашкин В.В. был очень удивлен, как это недоразумение случилось. Тут же подозвал командира БЧ-4 и в его присутствии объявил мне отпуск.
В годы моей службы уже запретили практику объединения (сложения) отпускных дней, объявленных командиром БЧ, политруком и старпомом. А буквально за год до нашего призыва, такая практика существовала и получалось, что самые ретивые любимчики командиров, получали свои 3-5 суток от каждого командира по иерархии, плюс 10 суток командирских. В сумме выходило за 20 суток, а иногда договаривались приплюсовать к отпуску 24 санаторных дня, если отпуск объявлялся после автономки. И уходил служивый отдыхать на пару месяцев, считая щедрые сутки на дорогу с пересадками, рассчитанные на передвижение обычным поездом. Естественно, мало кто пользовался поездами, если можно было доплатить символические деньги и оформить себе перелет вместо поезда. Летом это было чуть дороже, а зимой практически бесплатно.
Я хорошо знал правила начисления добавочных суток на дорогу в отпуске, с учетом пунктов пересадок, где автоматически добавлялось до 3-х суток на каждый пункт. Но самое главное, отпускник не был обязан ехать в отпуск туда, откуда он призывался. Он мог назвать любой населенный пункт в СССР, и его обязаны были туда отправить по проездным документам. Я все годы службы вдалбливал эту истину своим корешам на ПЛ и предлагал получившим отпуск, не ехать сразу домой (в Хабаровск, Иркутск или Новосибирск), а называть Ленинград, Калининград, Одессу, Львов или ещё куда подальше с пересадкой в этих городах. Добравшись до конечного пункта, требовалось поставить отметку в отпускном билете о прибытии и убытии в тот же день или через пару дней, если было желание задержаться и посмотреть город, а затем спокойно вернуться в свой город и догулять все насчитанные дни с пересадками. Проездные документы, выдаваемые отпускнику, позволяли это делать беспрепятственно, если твой город находился по пути обратного следования, а не в стороне от направления. Но даже если он находился несколько в стороне от прямой железной дороги, то стоило этот отрезок пути оплатить за свой счет, ради увеличения общего срока отпуска. Сколько я ни говорил про такую возможность, мне никто не верил или боялся неопределенности и абсолютно все ехали напрямую домой.
И вот случилось, я должен был своим примером подтвердить всё сказанное ранее. Иду в финчасть п. Ракушка и называю пункт отпуска г. Мукачево Закарпатской области, что ещё дальше, чем Калининград и пересадок больше. Майор-финансист спрашивает, откуда я призывался? Отвечаю из Новосибирска, но хочу поехать в Мукачево, там живет мой отец (вру напропалую), который развелся с матерью. - Имеешь право, отвечает финансист и насчитывает к моим 10 суткам отпуска ещё 26 суток дороги, итого 36 суток! Пунктами пересадок считались п.Ольга, Владивосток, Москва, Львов и то же самое обратно, плюс сама дорога нескорым поездом.
Тратить дни отпуска на дорогу от Ракушки до Владивостока не пришлось, поскольку дата начала стояла 6 января 1974 года, а к этому дню мы уже пришли своим ходом в Дальзавод. Во Владивостоке купил авиабилет до Львова, с пересадкой в Москве, доплатив всего около 70 копеек за перелет вместо проезда по железной дороге этим же маршрутом. Вот такие цены и возможности были в СССР!
Утром 7 января прилетел в Москву, к полудню был во Львове, где меня встретил брат жены моего замполита Ставского Николая Сергеевича. Душевный человек мой замполит, я многим ему обязан. Он избавил меня от наезда особистов дивизии хотя «залетели» мы с ним оба, случай интересный, расскажу.
Я писал выше, во вторую автономку мы уходили в октябре 73 года. В это время разразился известный ближневосточный кризис между Египтом и Израилем. При сеансах связи, мы получали на лодку официальные радиограммы с информацией для политзанятий, которые я отдавал замполиту. Там были совсем скупые данные о ходе войны и замполит разбавлял их прослушкой новостей по радиоприемнику «Волна» в кают-компании при всплытии на подзарядку батареи. У меня в рубке стояла парочка уникальных КВ-приемников «Брусника» Р-678, с возможностью автоматической настройки на 10 заранее выбранных частот. Две частоты я забил под «Голос Америки» и был самым информированным в экипаже о ходе боевых действий и потерь с обеих сторон. В те времена никакое наше радио не давало столь объективную и развернутую информацию о событиях конфликта. Я не говорил замполиту, откуда у меня эта информация, но он сам быстро догадался и стал приходить в рубку слушать вместе «Вражий голос».
Картина маслом: советский корабль на боевом скрытном дежурстве с ядерным оружием на борту, а замполит и комсорг экипажа слушают радио супостата. Кто бы знал, что мой молодой радист первогодок, был обработан особистами дивизии и завербован в стукачи. Он нас и сдал с потрохами по прибытию на базу. Помню, как мне промывали мозги и пугали трибуналом. Но до меня у них был разговор с замполитом и очевидно он всё взял на себя. Самим особистам тоже не в тему было выносить сор из избы – как это у них в дивизии замполиты с комсоргами слушают «Вражьи голоса»? Так всё и замяли, а замполит убедительно просил меня не гнобить стукача, мол, парень молодой и его запугали. Гнобить его я не стал, но совет добрый дал на будущее и открыл ему простую истину - его самого сдали особисты и теперь весь экипаж знает кто стукач. Каждый отвечает за свои поступки. Я никогда не скрывал от корешей, что буквально на следующий день после избрания меня комсоргом, был вызов в штаб к особисту и мутная беседа «за жизнь», где он настаивал, что если я узнаю о противоправных действиях кого-либо, и прочих подозрениях, то должен докладывать ему в интересах общего дела и т.п. Тогда я прямо сказал, что если будет попытка угнать корабль в Японию, а именно на такой недавний случай на флоте с торпедным катером он ссылался, я точно подниму всех на уши, но стучать о пьянках и самоволках не буду. И всё, такого ответа оказалось достаточно, чтобы от меня отстали. А кто тянул за язык моего радиста? Промолчал бы, мол, ничего не видел, и всё. Он что, действительно нашел в нас врагов и опасность для Родины? Хочется верить, что этот урок был парню на всю жизнь и он не ссучился окончательно.
Итак, Львов. Я передал от замполита подарки родне, заночевал у них и весь следующий день брат-студент показывал мне город, а во Львове есть что посмотреть! Столько уникальных соборов и улиц с красивейшей архитектурой! Мы побывали на городском кладбище, где был захоронен разведчик Н.Кузнецов и уже тогда, его могила подвергалась регулярному осквернению бандеровскими недобитками. Брат-студент подарил мне несколько магнитофонных кассет с записями Элтона Джона, который только-только начинал становиться известным.
В Мукачево я поехал не случайно, там прошли несколько лет моей школьной жизни, когда отец был офицером-ракетчиком. Добравшись к ночи до городка, устроился в гостинице на вокзале и утром явился в комендатуру поставить отметку о прибытии/убытии. Комендант охватил едким взглядом флотский клёш, явно неуставного формата и спросил:
- Ты пошто такой быстрый – туда-обратно?
Я не стал ему врать и рассказал о своей «комбинации» с увеличением срока отпуска и желанием повидаться со школьными друзьями в Мукачево.
- Тебя кто научил такому?
- Так у меня отец служил здесь офицером, и он мне рассказал все правила оформления отпусков военнослужащим.
Две печати с подписью коменданта и пожеланием счастливого отпуска, таков итог пути в одну сторону. Зашел домой к школьному другу, погулял по городу, глянул на свою школу и на следующее утро улетел в Москву прямо с военного аэродрома Мукачево, который временно предоставили гражданским на период ремонта аэропорта в соседнем Ужгороде.
В Москве купил а/билет до Новосибирска и в распоряжении оставался весь день до вылета. Январь в Москве не шутка, а форма одежды у меня бушлат-бескозырка, мало кто ездил в отпуск в шинелях и я свою оставил в раздевалке отеля в аэропорту Владивостока у бабушки вахтерши. Но шапку взял с собой на всякий случай и решил надеть её при 15-градусном морозе для прогулки по столице. Чемодан сдал в камеру хранения и вперед топтать Москву. Еще во Львове брат-студент посоветовал заглянуть на ВДНХ и посмотреть-послушать в павильоне радиотехники новинку, магнитофон Юпитер-Квадро.
На выходе со станции метро ВДНХ прошел с честью мимо военного патруля из курсантов и капитаном во главе. Уже отошел от павильона метров на сто, как меня догоняет патрульный и просит вернуться к офицеру. Я понимаю, что будут претензии по форме одежды и предлагаю курсанту «не найти меня». Но этот жлоб упёрся и начал ныть, что его накажут за неисполнение. Минут пять я с ним тягался, но пришлось уступить, не драться же с ним в окружении сотен людей.
Капитан сразу указал на нарушение формы одежды - шапка к бушлату не положена. Забрал военный билет, выдал взамен квитанцию об изъятии с адресом комендатуры Москвы, куда я должен явиться к 16:00:
- А сейчас свободен, иди куда шёл!
Нависла явная угроза отпуску, который по сути ещё не начинался. С испорченным настроением я сходил на ВДНХ, погулял по магазинам и поехал в комендатуру. Еще несколько попутных военных патрулей не обращали на меня никакого внимания, точнее на нарушение формы одежды. Тем более было обидно за прокол с первым же патрулем. Около ворот комендатуры стояло полтора десятка собратьев по несчастью. Четверых курсантов военного училища из Минска задержали за кожаные перчатки вместо уставных вязаных, дикость какая-то!
- Что с нами будет? - Спрашиваю прапорщика-бедолагу.
- Два часа строевой подготовки на плацу и свободны - отвечает он.
Это меня резко успокоило и что хуже, придало наглости. Когда вышел из проходной дежурный майор я обратился к нему, что через два часа мой самолет из Домодедово. Соврал конечно, надеясь избежать ходьбы по плацу. Майор спокойно отправил всех маршировать на плац, а меня взял с собой и повел внутрь комендатуры. Пройдя через ещё один внутренний пост охраны, вышли во двор, где шел смотр-развод новых патрулей. Пересекли двор и вошли в каморку, где на столе стояли ящики-кассеты с изъятыми у нарушителей документами. Майор начал звонить в справочную и узнавать время вылета моего рейса. Вот когда я проклял свою наглость окончательно. Ведь рейс был почти в 24:00 и теперь мне точно светило прерывание отпуска со срочным возвратом в часть.
Как там у армейских поговорок про пехоту-царицу полей, артиллерию-бога войны, ну а связь?... А связь всегда подведет!!! Майор долго названивал, но безрезультатно - занято. Кинул трубку, сказал ждать его здесь и пошел в главный корпус смотреть бумажное расписание полетов. В окно каморки был виден развод патрулей и дверь, куда вошёл майор. Решение созрело мгновенно…
Мой Военный билет был в заметной обложке, я сразу узнал его в кассетнице на столе. Схватил, вышел во дворик, прошел вплотную к разводящему патрули, даже отдал ему честь, вошел в главный корпус комендатуры и через все внутренние посты, морду лопатой, прочь подальше лишь бы не столкнуться с майором. Помню, постовые были настолько выдрессированы, что отдавали мне честь на выходе.
На улице прыгнул в первый попавшийся троллейбус и еду не знаю куда. Через несколько остановок успокоился и вышел. После таких передряг любой нормальный человек уехал бы в аэропорт, тихо сидеть и дожидаться рейса. Но … «как молоды мы были… как верили в себя!». Время около пяти вечера, решил сходить в Кремль. Рассудил так: если снова поймают патрули, вряд ли станут отнимать документы, строевая подготовка уже прошла. Покажу им а/билет в кармане, (а не в чемодане, как соврал майору в комендатуре) и только последняя сволочь станет лишать моряка отпуска за такую мелочь.
В Кремле после осмотра храмов подошел к зданию, где хранится экспозиция алмазного фонда. По наивности долго пытался уговорить солдата ГБ-шника на входе пропустить меня посмотреть на сокровища. Он упирал на то, что кроме него, тут внутри ещё несколько постов охраны, мол, всех не уговоришь. Искушать судьбу дальше не было смысла. Но каков наглец был!
Вечером улетел в Новосибирск, потратив 5 дней отпуска из 36 на приключения. А действовал бы как все, то получил бы ровно 20 суток до Новосибирска и вряд ли имел столько интересных встреч и событий.
А.Сабуров.
| Скажи что |
|
Много лет. Каждый день. Что-то.
Где-то.
И не для кого-то, а именно для Тебя
Давай, заходи. На одной планете живем все-таки....